Наталья Сухинина. Помощь придёт из России (рассказ)

Помощь придёт из России

Далеко на севере Швеции, под стылыми ветрами Заполярья, в окружении громоздких протестантских кирх смелои весело рвется в небо главка маленькой православной церквушки. Откуда она здесь?
Мороз за тридцать завис над шведской деревней Ланденпаа сизой прозрачной дымкой. Собиралась ехать сегодня на встречу с Бенгтом Похьяненом, что живет в пятидесяти километрах от деревни, но по такой погоде хороший хозяин и собаку не выгонит. Остаюсь дома, конечно, расстраиваюсь, конечно, огорчаюсь.
– Включить телевизор? – предлагает хозяйка, русская женщина Анна, определившая меня к себе на постой.
– А что еще делать? Включай...
На экране немолодой мужчина с маленькой окладистой бородкой и грустными глазами.
– Бенгт! – ахает Анна, – надо же, Бенгт!
Да, Бенгт Похьянен. Пятьдесят километров остались сэкономленными, а знакомство состоялось. Мы перехитрили мороз. Всматриваюсь в лицо человека, о котором много слышала и ради встречи с которым приехала в этот далекий северный край. Он что-то спокойно, неторопливо рассказывает, и среди шведских слов я с радостью улавливаю три русских – Бог, любовь, Достоевский. Надо ли утруждать мою верную помощницу Анну переводом? Бог, любовь, Достоевский – Бенгт Похьянен говорит о Православии.
Что я знаю об этом человеке? Бывший протестантский священник, живший в благополучии, достатке, уважении и почитании, писатель, специалист по культуре, очень востребованный шведским обществом, издавший много книг, имеющий имя в литературе.
И вот, наконец, Бенгт Похьянен встретил нас на пороге своего дома, усадил поближе к камину, согрел чаю.
– Бог, любовь, Достоевский? – спрашиваю по-русски.
Бенгт смеется.
– Я знаю еще одно слово – „образ“, – с трудом выговаривает он русские слова.
Маленькая церковь соединена с домом широкой деревянной лестницей. Спускаюсь в нее и ощущаю подкативший к горлу комок. Наши родненькие русские святые, „завсегдатаи“ православных горниц, взирают с чудных икон. Преподобный Сергий Радонежский, преподобный Серафим Саровский, Казанская Божия Матерь, „Всех скорбящих Радость“. Самые почитаемые на Руси иконы вокруг. Далека я от Руси, а все равно – дома. Как премудро устроено Создателем: дом там, где отрада твоей душе. А уж здесь моей душе великая отрада.
Все иконы написаны женой Бенгта Моникой. Она преподает в школе шведский и английский, но рисовала всегда, и в той, далекой теперь уже, протестантской жизни баловалась портретами, натюрмортами, пейзажами. Они бережно развешаны по стенам большого дома. Ходила и любовалась, отдавала должное вкусу, чувству цвета, композиционной четкости. Но вот спустилась в храм и – возликовала. Мой путь по дому, из комнаты в комнату (здесь пейзаж, там портрет), все ближе и ближе к церкви – это путь самой Моники – к иконе.
– С чего же началась ваша дорога к Православию? – спрашиваю Бергта.