Мы попросили отца Александра из Красноярской епархии поделиться своим опытом решения проблемы „отврерженных“ в тюремных общинах  и прокомментировать события в колонии для туберкулёзных больных в Республике Коми и он нам прислал свои соображения, с которыми мы знакомим читателей нашего издания.

 

Председатель епархиального отдела

 по взаимодействию с ГУФСИН

Красноярской Епархии РПЦ 

иерей Александр Косов

 

К вопросу об «отверженных» в церковной общине заключенных

 

Поскольку вопрос об „отверженных“ все больше звучит, а местами приобретает весьма острые формы, решил выразить свое мнение по обсуждаемому вопросу. Дилемму – какой должна быть православная община в заключении – „сектой блатных“ , как выразился в сердцах один священник, не понявший, на мой взгляд, глубины и сути проблемы и вины старосты, или „сектой обиженных“, от чего справедливо оберегает заключенный Александр , – я считаю, можно выразить, перефразируя Апостола Павла (Гал. 3, 28): „Нет уже Иудея ни язычника, нет "авторитета", ни "отверженного", ни "начальника" ни заключённого, но все одно во Христе Иисусе…“ – В том совершенстве, к которому мы призваны – так! Но! Как реальная жизнь наша далека от совершенства…

Поэтому – утопическую идею оступившегося старосты о создании в местах заключения особых „условий для содержания верующей части осужденных, где бы исключалось влияние преступных авторитетов“, – я понять и поддержать не могу по двум причинам: во-первых, мне не ясно кто будет создавать такие условия, кому и как и т. д. (интересно ли это системе). Да и куда же денутся "авторитеты"? Ведь из психологии и социологии хорошо известно, что даже в малой группе и временно образованной будут выделяться лидеры, причем как формальные, так и неформальные. Обязательно будет разделение на „своих“ и „чужих“. А корпоративная культура неизбежно влияет на поведение человека внутри данной системы. Во-вторых, Господь не призвал Своих учеников выйти из мира „в особые условия“, но послал их в мир проповедовать Евангелие всем народам. Послал их в Римскую империю, враждебно настроенную к христианству.

Я не поддерживаю священников, пытающихся построить рай на отдельно взятой территории и устранить арестантские "понятия".

Я не поддерживаю желания "отверженных" сравняться с "авторитетами" в социальном статусе.

Священнику, идущему в места лишения свободы, особенно важно помнить слова римского узника: „…для Иудеев я был как Иудей, чтобы приобрести Иудеев; для подзаконных был как подзаконный, чтобы приобрести подзаконных; для чуждых закона – как чуждый закона, – не будучи чужд закона пред Богом, но подзаконен Христу, – чтобы приобрести чуждых закона;  для немощных был как немощный, чтобы приобрести немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти по крайней мере некоторых“ (1 Кор. 9, 20–22).

Необходимо разобраться в самой сути "понятий" и "законов" арестантов и сопоставить их с Законом Христовым. Только тогда можно увидеть и различить грани и сферы влияния данных законов. Иначе мы либо будем обрекать людей на мученичество и исповедничество, приходя к реальной обстановке „общины отверженных“, куда „здравые“ люди никогда не пойдут, – роняя при этом авторитет Церкви как таковой: „да что туда идти – там одни отверженные“. Либо придем к общине "блатных", куда нет входа "отверженным"…

Представьте себе, если бы апостол Павел, придя в ареопаг, начал бы проповедь так: „Вы поклоняетесь идолам, ваше мировоззрение ошибочно и пагубно…, а вот я вам принес истинное учение…“ Он же начал проповедь со слов: „Афиняне! по всему вижу я, что вы как бы особенно набожны. Ибо, проходя и осматривая ваши святыни, я нашел и жертвенник, на котором написано "неведомому Богу". Сего-то, Которого вы, не зная, чтите, я проповедую вам“ (Деян. 17, 22–23). 

Апостол начинает проповедь не с отрицания мировоззрения афинян, и не с противопоставления христианства их системе ценностей, но, напротив, зная эту культуру превосходно, апостол Павел обращается к ним, давая возможность свободно выбрать лучшее, вырасти до исповедания неведомого им ранее Бога, Которого они почитали не зная.

Священнику, приходящему в места лишения свободы, необходимо понять смысл арестантских "понятий". Они продиктованы необходимостью выжить! Неформальные правила и законы придают некоторую стабильность такому сложному и противоречивому социуму. И в этом их положительная функция. Для иллюстрации приведу выдержки из книги „1000 + 1 совет осужденному“:

«В местах лишения свободы официальные правила предписывают делать то, что в других условиях жизни регулируется свободным волеизъявлением. Но и неформальные нормы поведения тоже придирчивы к каждому, казалось бы, пустяку. Официальные пра­вила заставляют быть опрятным: бритым, чистым, застегнутым на все пуговицы. В этом законодатель, установивший правила, видит средство исправления и перевоспитания. Он же предусмотрел наказание за отступление от правил. Неформальныe нормы пове­дения тоже карают за неопрятность. Более того, они: наказывают жестче. Однако жесткость продиктована выживанием. Поэтому она гуманнее, нежели официальное наказание…»   подробнее

 

Итак, "понятия", т.е. неформальные правила выполняют функцию дифференциации по социальному статусу, предписывают нормы поведения и правила разрешения конфликтов, определяют виды наказаний за нарушение правил сосуществования за одной колючей проволокой столь разных и неповторимых  людей.

Что же собой представляет феномен „лица с пониженным социальным статусом“ или "обиженных" – "опущенных" – "неприкасаемых" и т. д. Приведем для справки отрывок из „Тюремной энциклопедии“. А Кучинского [6]:

«… У них отдельная посуда, отдельные столы в столовой, отдельная работа.  С ними нельзя здороваться за руку – вообще прикасаться. Давать им что-либо можно – сигарету, например...»

 

Какой смысл принятых форм общения с "отверженными"?

 Например, „нельзя пить и есть из одной посуды“.  –  „Нельзя ни брататься с ними… ни есть или пить с ними из одной посуды, ни пищу их принимать. Тем же, кто у нас просит, Бога ради, есть или пить, дать, но в их посуде; если же не будет у них посуды, то в своей дать, а потом, вымыв ее, помолиться. Все это потому, что неправильна вера их, и нечисто они живут… И других злых дел много у них, развращена и полна погибели вера их“. [7] – Так поучал преподобный Феодосий Печерский  князя Изяслава Ярославича об отношении с латинянами для того, чтобы уберечь в чистоте веру православную. Ибо через дружеское общение могли усваиваться чуждые идеи. Еще псалмопевец Давид говорит: „Блажен муж, который не ходит на совет нечестивых и не стоит на пути грешных и не сидит в собрании развратителей“ (Пс. 1, 1).

Смысл удаления от общения с развращенными один – не развратиться самому. Известное утверждение „скажи мне кто твой друг – и я скажу кто ты“, – очень точно отражает суть рассматриваемого правила: „Если друг "обиженный", – то кто ты?“

Таким образом, мы видим, что за внешними формами общения лежат принципы сохранения своего социального статуса. Изменить их извне невозможно. Приведем пример: „В колониях для несовершеннолетних неформаль­ные лидеры… носят ботинки на каблуках, пре­вышающие высоту каблуков у остальных подростков­ осужденных. Как-то администрация решила уравнять всех воспитанников, так их называют согласно официальной терминологии, и издала приказ, обязывающий лидеров укоротить каблуки. Лидеры приказ выполнили, но на следующий день удивленная администрация обнаружила, что все остальные воспитанники ... обо­рвали у своих ботинок каблуки. У "пахана" каблук должен оставаться самым высоким! Всех остальных стали называть „бескаблучниками“, и это слово при­жилось, став ругательством. Как не вспомнить феодальные времена с их правом первой ночи, самым пышным плюмажем на шляпе сюзерена, самым загну­тым носком на его башмаке!“ [8]

 

Итак, совершенно однозначно не имеет смысла изменять порядки тюремного отношения к разделению посуды на „здравую“ и „нездравую“. Гораздо важнее понять ограниченность этих правил во времени и пространстве.

Пока узник в местах заключения – для него это непреложно. Но выйдя на волю и сидя в ресторане кто интересуется „здравую“ ли посуду ему подали? А уж исключить наличие представителей сексуальных меньшинств в ресторанах невозможно. Ну не все по кабакам гуляют. А ИВС все проходили… А посуду там не делят. Там ещё не действуют "посудные правила" (в чем подали – в том и ешь), а на свободе уже не действуют в той форме правила, служащие для регулирования отношений среди заключенных (хотя общения и общей посуды с гомосексуалистами здравые люди иметь не будут). Таким образом можно утверждать относительность действия "понятий".

Что такое священные предметы?

Крест, Чаша и лжица для Причастия, иконы и прочее.

Священные – значит выделенные для особого употребления во время богослужения. Из Святой Чаши чифир не пьют. Это было бы кощунством. Она предназначена только для, Божественной Литургии, когда небо на земле, когда вечность касается временного.  Евхаристия – осуществление ожидаемого, пришествие в мир Царствия Божия, когда мы реально пребываем на Трапезе Господней, на Пире Царства Небесного. Неслучайно в конце Литургии звучит призыв: „с миром изыдем“ – мы возвращаемся в реальность этого мира для его преображения. Литургическое время и место по сути своей вне мира, а не то что мест лишения свободы. Там не могут действовать никакие иные законы, кроме Закона Божия.

Поэтому прикосновение грешника к священным предметам не оскверняет их, а Господь освящает прикасающихся. И наши земные мерки к святыне не применимы!

 

Посмотрим на исторический путь христианства. Церковь, став дозволенной религией, вышла из катакомб и подчинялась гражданским законам тех государств, в которых распространялась. Со временем, по мере воцерковления народов, изменялось и гражданское законодательство, осмысляемое в свете христовой веры.

Так следует поступать и тем, кто идет служить узникам. Если мы, приходя, будем устраивать революции для построения мира без "авторитетов" и "понятий" – придем к еще большему разделению и отторжению от Церкви. Мы же должны вникать в те условия (а значит и "понятия"), в которых узники вынуждены жить, чтобы не допускать ошибок и никого не погубить, но, принося им иной закон – закон Божий дать возможность устремиться к лучшему, изменить отношения в среде заключенных в сторону справедливости и любви к ближнему. – приобрести Христу „чуждых закона“.

Церковь у нас одна и для царей и для нищих, и для здоровых и для больных. При этом царь остается царем, а нищий – нищим. Социальных норм отношений царя и нищего никто никогда не упразднял. „Иная слава солнца, иная слава луны, иная звезд; и звезда от звезды разнится в славе“ (1 Кор. 15, 41).

Пред Богом все мы равны. Все могут молиться и Причащаться и охранник и заключенный, и неформальный лидер и арестант, стоящих на нижней социальной ступени тюремной иерархии. Каждого Бог весть, что он из себя на самом деле представляет. Но в социальной среде – у каждого свой статус.

 

Сделаем выводы:

·                  Как Церковь так и арестанты отлучают от своего общения гомосексуалистов, причем отношение Церкви к этому вопросу более строгое, а наказание – более суровое у арестантов.

·                  Сфера действия правил Церкви и "понятий" различны. Бессмысленно их противопоставлять.

Отсюда и практические советы: Священные предметы не наши и не их – они – Божии, а в остальном все должно быть согласно с положением в социуме.

·                  Святая Чаша Евхаристии может быть только одна.

·                  Для запивки после Причастия посуда для „отверженных“ - своя.

·                  Ко всем Таинствам обиженных следует допускать после всех, чтобы никого не могли „под сомнение поставить“.

·                  Старостой "обиженного" ставить неуместно. Это многим загородит путь в храм.

Господь пришел в этот мир взыскать каждую заблудившуюся во грехах душу. Он ждет их возвращения как блудного сына. Они еще не окрепли в вере или только начинают смотреть в сторону небесного Отечества. «Не медлит Господь [исполнением] обетования, как некоторые почитают то медлением; но долготерпит нас, не желая, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию» (2 Пет. 3, 9). И священник не вправе требовать от каждого, приходящего в храм, принимать на себя подвиг юродства Христа ради.

 

<<< Назад